Уместно будет начать сегодняшний выпуск со слов признательности читателю за его поддержку и слова ободрения в период, когда мне приходится мириться с нелёгкой утратой. Я получил даже не парочку личных letters to that effect – десяток. А сколько комментариев! Со стороны мне всегда казалось, что слова соболезнования скорее ранят, чем утешают. Что они пусты и непрочувствованны – лишь дополнительно, на контрасте, оттеняют боль. Но нет – коллективное участие неравнодушных сердец лечит, takes away from despair. Помаленьку – но легче. Спасибо! Вернёмся ж к жизни – она того стоит. Да и не ждёт к тому же.
Если дорогой подписчик помнит, то предыдущую “карусель” я прервал на загадке: каким таким образом ваш покорный слуга “кормился” – to use the exact word – от этого пресловутого дампстера? Читатель, в свою очередь – я и за это ещё ему признателен, – достаточно хорошего обо мне мнения, чтобы всерьёз не рассматривать буквальную версию. Во всяком случае, достаточного, чтобы не написать об этом "вслух". И действительно же – не питался я никакими отходами. У меня оставалось с зарплаты something like 300 bucks: хватало на пресноватый суп в консервах, пюрешечку состряпать, и в конечном итоге хватило проникнуться неистребимой любовью к американскому, чёрт его возьми, фастфуду. Который ещё там, в Штатах, отложился четырьмя килограммами жира не пойми в каком месте – which I haven’t been able to locate up to this day.
А дело было, в общем, так.
It all began with Danny. Мы его захватили краем глаза в прошлый раз. Малый он был простоватый, хотя и well over forty. Вообще-то, я должен отметить, что во многих американцах, с которыми я был знаком, с годами задержалась некоторая детская непосредственность. Плохо это или хорошо – is quite a wrong question to ask. Что возраст? Он ничего не значит. Мои года – моё богатство? Не для американца (автор выражает сугубо своё мнение). Года – это просто жизненная данность, which doesn’t really deserve a credit on its own. Поэтому с ними (с американцами) так запросто и запанибратски. А у нас же как – если даже человека уважать не за что, то ну тогда можно хотя бы за то, что он вдвое-втрое тебя старше. Во всяком случае на какой-никакой авторитет с годами можно рассчитывать. Старших принято уважать. Было – во всяком случае. А это? – хорошо это или плохо? That question is just as wrong to ask. У нас – так, у них – иначе. Все дела. На ‘хорошо’ и ‘плохо’ менталитеты не делятся. К слову сказать, один из моих самых близких друзей – американец, которому уже под шестьдесят. Живёт в Краснодаре, женат, по-русски почти не говорит, но "передайте, пожлюста, за проезд" сказать может почти без акцента.
Так вот о Дэнни. Somewhat of an oddball, if kind and good-natured. Он был худощав, скулы выдавались далеко вперёд, и кожа лица, в силу уже немолодых лет, будто провисла на них треугольником. His eyes produced a very bizarre impression of actually being sunken yet weirdly bulging. Кроме того, я не различал в его взгляде способности к отвлечённой мысли, задумчивости. Ведь работа механическая, скучная – menial. Это как мыть посуду и думать о том, что моешь посуду. Он был услужлив перед начальством, наверняка свыкся уже с тем, что зарплатный потолок в десять баксов ему уже никогда не преодолеть – разве что проиндексируют to offset inflation. Был на своём месте, в общем, и, смею предположить, даже счастлив in his own way. Лишите слабовольного человека необходимости хотеть большего в этой жизни – и он либо недолго проживёт, либо научится получать от неё удовольствие. Danny chose to live long.
This one time, я делал обход и наведался в «дампстерную». Вхожу и вижу, что крышка вагончика с мусором приподнята – огромная такая литая дура, её не всякий одной рукой поднимет. Anyway, there it was propped up on a metal rod. Обхожу, стало быть, вокруг и наблюдаю торчащий из-под крышки зад Дэнни с будто уже приросшей к нему рацией, ну и завершали сей картинный эпизод его худосочные ноги, struggling, as it were, for balance. Закройся внезапно тот вагончик – Дэнни был бы перешиблен в районе поясницы. Разве что рация спасла бы. Попадают же пули в солдатские жетоны, заносят, figuratively speaking, предупреждение в грудную клетку, но оставляют в живых. Ну в фильмах так же? Дэнни, конечно, не солдат, но и дампстер, in all fairness, был ему не противник. Да и фильм, если на то пошло, мы тоже не снимали.
Он вывалился обратно, оправил рубашку. В руках у него была коробка из-под пиццы. Он принялся отрывать от неё небольшой обозначенный пунктиром квадратик.
Прежде, чем продолжить историю (в следующем выпуске), я остановлюсь на парочке лексических моментов.
How much does ten bucks buy me? = Сколько я на десять баксов могу купить?
В английском языке покупательской способностью обладают не только потребители, но и деньги, на которые потребители что-нибудь покупают. И довольно распространено говорить, например, так:
Глагол get таким образом тоже работает.
Very few of them will bother saving a coupon. = Только некоторые из них заморочатся и сохранят купон.
Этот will – только формально про будущее, а по сути – про типичное поведение вообще. Вам-то наверняка об этом известно, вы же не первый день подписаны на авторские рассылки от Puzzle English. Мои коллеги уже на эту тему распространялись. А я так, просто – чтобы вы внимание обратили, чтобы прижилось.
Takes a bit of rummaging around. = Нужно будет чуть-чуть поковыряться.
Это тоже не особенно новинка – вещь известная. Глагол TAKE говорит о том, сколько понадобится того или иного ресурса на выполнение какой-либо задачи. Будь то время, деньги или действие, выраженное ING-овой формой глагола.
Очень часто (если не чаще) с таким герундием употребляются слова вроде some и a bit of в значении «немало».
Закончим здесь, и так уже букв немало. Скажете еще потом, что увлекаюсь, что пишу длинно.
Всем спасибо! До следующего воскресенья!
